ЧЕ́ШСКИЙ ЯЗЫ́К
-
Рубрика: Языкознание
-
-
Скопировать библиографическую ссылку:
ЧЕ́ШСКИЙ ЯЗЫ́К, язык чехов. Офиц. язык Чеш. Республики. Распространён на территории историч. земель Чехии и Моравии (включая моравскую часть Силезии). Также в разной мере используется в Словакии, Польше, Румынии, Хорватии, на Украине, в Молдавии, России, Казахстане, кроме того – в Австрии, Германии, во Франции, Бельгии, США, Канаде, Аргентине и Австралии. Общее число говорящих ок. 9,7 млн. чел. (1-я пол. 2010-х гг., оценка), в т. ч. в Чеш. Республике Ч. я. в качестве родного владеют 9,526 млн. чел. (из них 108 тыс. чел. назвали родной язык моравским; 2011, перепись); в др. странах на Ч. я. говорят ок. 240 тыс. чел., в частности в Словакии 35 тыс. чел. (2011, перепись), Хорватии 6,3 тыс. чел. (2011, перепись), Румынии 2,2 тыс. чел. (2011, перепись), России 13 тыс. чел. (2010, перепись), Германии 50 тыс. чел. (2014, оценка), США 55 тыс. чел. (2008, оценка), Канаде 22 тыс. чел. (2011, перепись), Австралии 14 тыс. чел. (2001, перепись).
Ч. я. относится к зап. славянским языкам. Выделяются собственно чеш. диалекты, т. е. диалекты Чехии (4 группы: среднечешские), сев.-вост., юго-зап. и юго-вост.] и 3 группы диалектов Моравии [центральноморавские («ганацкие»), северно-моравские (силезские, «ляшские») и вост.-моравские (моравско-словацкие)]. В результате интеграции собственно чеш. диалектов во 2-й пол. 18 – 19 вв. сложился обиходно-разг. Ч. я. (obecná čeština), развившийся на территории Чехии в общенародную субстандартную форму Ч. я. Областные интердиалекты сложились также в Центр., Вост. и Сев. Моравии (моравской Силезии).
Характерные черты фонетич. системы Ч. я. [фиксиров. динамич. ударение на 1-м слоге слова; не зависящее от ударения противопоставление гласных по краткости-долготе (кроме говоров Сев. Моравии); наличие слогообразующих сонорных , ; развитие и сохранение дрожаще-шипящего согласного ř; на б. ч. территории сокращение числа пар согласных, противопоставленных по твёрдости-мягкости, до трёх (t – t’, d – d’, n – n’)] позволяют отнести его к языкам вокалич. типа.
Ч. я. – флективно-синтетич. язык (см. Флективные языки, Синтетические языки) с элементами аналитизма в спряжении глагола [формы буд. вр. – budu zvát, прош. вр. – (po)zval jsem, сослагат. наклонения – (po)zval bych и страдат. залога – jsem (po)zván]. Отличит. особенности именного словоизменения: значит. дифференциация типов склонения существительных с основой, оканчивающейся на твёрдый и мягкий (в т. ч. на исторически мягкий) согласный, при существенной роли чередований в основе у существительных с основой на твёрдый и сильной омонимии разл. падежных форм гл. обр. у существительных с основой на мягкий (им. п. ед. ч. ulička – род. п. ед. ч., им. и вин. п. мн. ч. uličky, дат. и местный п. ед. ч. uličce; им. и род. п. ед. ч., им. и вин. п. мн. ч. ulice, дат., вин. и местный п. ед. ч. ulici и т. п.); развитие у существительных муж. рода одушевлённости-неодушевлённости категории, выражающейся морфологически прежде всего в формах вин. п. ед. ч. и им. п. мн. ч., а также синтаксически в согласуемых с ними формах прилагательных, местоимений и глаголов (ср. mám milovaného bratra / plyšového tygra, to byli moji milovaní bratři / plyšoví tygři – mám nový svetr, to byly moje nové svetry); ограниченное образование и употребление кратких (именных) форм качественных прилагательных при особом склонении притяжат. прилагательных (в лит. Ч. я. с сохранением кратких форм также в большинстве косв. падежей ед. ч.: им. п. муж. рода otcův, matčin – род. п. муж. рода otcova, matčina, дат. п. муж. рода otcovu, matčinu, местный п. муж. рода otcově, matčině). Личные местоимения имеют полные и краткие (энклитич.; см. Клитика) формы.
Черты формировавшегося с 9 в. Ч. я. отражают памятники старославянского языка и церковнославянского языка, связанные с территорией Моравии и Чехии (Киевские листки 10 в., Пражские отрывки 11 в. и др.), а также отд. слова и глоссы в лат. текстах. Первая запись связной чеш. фразы – глосса нач. 13 в. в грамоте об учреждении Литомержицкого капитула. Др.-чеш. язык 14–15 вв. хорошо документирован многочисл. рукописными памятниками разнообразных жанров, а с 16 в. представлен значит. количеством печатных книг. Его лит. норма закреплена в грамматиках (наиболее ранняя напечатана в 1533). Эталоном «высокой» нормы 16 в. стал язык протестантской Кралицкой Библии (издана в 1576–94). В 17 в., после поражения чеш. протестантов в битве у Белой Горы (1620), традиции языка Кралицкой Библии продолжали в осн. писатели-эмигранты. Норма же языка католич. лит-ры в самой Чехии оказалась приближена к живой речи, что деятели чеш. нац. возрождения в кон. 18 – нач. 19 вв. расценили как упадок. Альтернативой этому состоянию стал возврат к «высокой» норме 16 в. Её кодификация для новой эпохи, осуществлённая Й. Добровским («Ausführliches Lehrgebäude der böhmischen Sprache...», 1809), дополненная, особенно в области лексикографии, представителями младшего поколения чеш. интеллигенции [в первую очередь Й. Юнгманом («Slovní kčesko-německý», 1835–39)], отвечала также идее создания лит. Ч. я. в духе чешско-словацкой и, шире, слав. языковой взаимности. Изначально присущая этой литературно-языковой программе пуристич. тенденция (см. Пуризм языковой) ещё более усилилась во 2-й пол. 19 в.
Пересмотр кодификации лит. Ч. я., осуществлённый в 1890-е гг. Я. Гебауэром, закрепил его отрыв не только от диал. состояния, но и от разг. формы. В 20 в., в связи с расширением сферы функционирования лит. Ч. я. и активизацией его обществ. роли, этот отрыв сократился в процессе постепенной демократизации лит. нормы. В 21 в. этот процесс продолжается.
Письменность на лат. графич. основе.