ЛУКИА́Н

ЛУКИА́Н (Λουϰιανός) (ок. 125, Са­мо­са­та, Си­рия – ок. 180, Еги­пет), др.-греч. пи­са­тель. Сын бед­но­го ре­мес­лен­ни­ка-си­рий­ца. Под­роб­но­сти био­гра­фии Л. из­вест­ны из его со­чи­не­ний: ро­ди­те­ли от­да­ли его на обу­че­ние к дя­де, скульп­то­ру-кам­не­тё­су, от ко­то­ро­го маль­чик бе­жал, что­бы стать ри­то­ром. Изу­чив в Ио­нии греч. яз. и ли­те­ра­ту­ру, Л. стал су­деб­ным ора­то­ром в Ан­ти­охии, за­тем примк­нул к наи­бо­лее по­пу­ляр­но­му то­гда на­прав­ле­нию ри­то­ри­ки – эпи­дейк­ти­че­ско­му, раз­ра­ба­ты­вав­ше­му тип тор­же­ст­вен­ных ре­чей-дек­ла­ма­ций. Вы­сту­пая с ре­ча­ми, Л. пу­те­ше­ст­во­вал по Ма­лой Азии, Гре­ции, Ита­лии и Гал­лии. В 165 по­се­лил­ся в Афи­нах. Раз­оча­ро­вав­шись в ри­то­ри­ке и вы­сме­яв её в сво­их са­ти­рах [«Лек­си­фан» («Λεξιφάνης»), «Учи­тель крас­но­ре­чия» («‘Ρητόρων διδάσϰαλος») и др.], Л. об­ра­тил­ся к фи­ло­со­фии. Не при­мы­кая к оп­ре­де­лён­ной шко­ле, из­ла­гал свои воз­зре­ния в ко­мич. диа­ло­гах: ув­ле­че­ние Пла­то­ном по­сле встре­чи с пла­то­ни­ком Ниг­рином [«Ни­г­рин» («Νιγρῖνος»)] сме­ни­лось ув­ле­че­нием ки­ни­ка­ми [«Гер­мо­тим» («‘Ερμότιμος»)], за­тем эпи­ку­ре­из­мом [«О смер­ти Пе­ре­гри­на» («Περὶ τῆς Περεγρίνου τε­λευτῆς»)]. Раз­оча­ро­вав­шись и в фи­ло­софии (его пам­фле­ты ста­ли вы­смеи­вать фи­ло­со­фов разл. на­прав­ле­ний), Л. вер­нул­ся к со­чи­не­нию ри­то­рич. дек­ла­ма­ций. Под ко­нец жиз­ни Л. по­лу­чил от имп. Ком­мо­да по­чёт­ную долж­ность при рим. на­ме­ст­ни­ке в Егип­те. Об об­стоя­тель­ст­вах и да­те смер­ти Л. поч­ти ни­че­го не­ из­вест­но. По сви­де­тель­ст­ву сло­ва­ря Су­да, Л. умер, рас­тер­зан­ный со­ба­ка­ми, «за то, что ла­ял про­тив ис­ти­ны» (т. е. хри­сти­ан­ст­ва). На­ча­ло ле­ген­де, ви­ди­мо, по­ло­жил сам Л., по­шу­тив, что ки­ни­ки ед­ва не рас­тер­за­ли его, как со­ба­ки Ак­те­о­на («О смер­ти Пе­ре­гри­на»).

Твор­че­ст­во Л., пред­ста­ви­те­ля со­фис­ти­ки вто­рой, об­шир­но: ему при­пи­сы­ва­ют 82 со­чи­не­ния, боль­шин­ст­во из кото­рых не­воз­мож­но точ­но да­ти­ро­вать. С учё­том хро­но­ло­гии, жан­ра и те­ма­ти­ки про­из­веде­ния Л. раз­де­ля­ют на неск. групп: ран­ние ри­то­рич. дек­ла­ма­ции [«Ти­ра­но­убий­ца» («Τυραννοϰτόνος») и др.]; дек­ла­ма­ции с уси­ле­ни­ем диа­ло­гич. и по­ве­ст­во­ва­тель­но­го эле­мен­та [«Ток­са­рид» («Τόξαρις»), «Ана­хар­сис» («’Ανάχαρσις») и др.]; не­боль­шие ко­мич. диа­ло­ги [«Мор­ские раз­го­во­ры» («’Ενάλιοι διάλογοι»), «Про­ме­тей» («Προμηϑεύς»), «Раз­го­во­ры ге­тер» («‘Εταιriϰοὶ διάλογοι ») и др.]; бо­лее круп­ные диа­ло­ги фи­лос. и са­ти­рич. со­дер­жа­ния [«Ме­нипп» («Μένιππος»), «Ха­рон» («Χάρων») и др.; цикл диа­ло­гов про­тив фи­ло­со­фов: «Про­да­жа жиз­ней» («Βίων πρᾶσις»), «Ры­бак» («‘Αλιεύς»), «Пир» («Συμπόσιον») и др.]; рас­су­ж­де­ния, ди­ат­ри­бы, пись­ма [«Как сле­ду­ет пи­сать ис­то­рию» («Πῶς δεῖ ἱστορίαν συγγράφειν»), «Алек­сандр, или Лже­про­рок» («’Αλέξανδρος ἢ Ψευδόμαντις»)]; дек­ла­ма­ции по­след­них лет [«Дио­нис» («Διόνυσος»), «Ге­ракл» («‘Ηραϰλῆς») и др.].

Твор­че­ст­ву Л. при­су­щи иро­нич. трак­тов­ка ма­те­риа­ла, эле­мен­ты со­ци­аль­ной са­ти­ры, стрем­ле­ние к жан­ро­вой но­виз­не. Ран­няя «По­хва­ла му­хе» («Μυίας ἐγϰώμιον»), дек­ла­ма­ция-па­ра­докс в честь ни­чтож­но­го пред­ме­та, – па­ро­дия на тра­диц. жанр эн­ко­мия. Пре­об­ра­зо­вав фор­му диа­ло­га, со вре­мён Пла­то­на слу­жив­шую це­лям фи­ло­со­фии, Л. с по­мо­щью приё­мов ди­ат­ри­бы в ду­хе ки­ни­ка Ме­нип­па соз­дал но­вый жанр – са­ти­рич. диа­лог. Са­ти­ра Л. бы­ла на­прав­ле­на про­тив боль­шин­ст­ва со­вре­мен­ных ему ин­тел­лек­ту­аль­ных те­че­ний. Её пред­ме­том ста­ли и тра­диц. ми­фо­ло­гия, и ре­ли­гия [«Раз­го­во­ры бо­гов» («Θεῶν διάλογοι»), «Мор­ские раз­го­во­ры» и «Раз­го­во­ры в цар­ст­ве мёрт­вых»]. Гл. ко­мич. при­ём Л. – до­ве­де­ние до аб­сур­да ан­тро­по­морф­но­го прин­ци­па изо­бра­же­ния бо­гов: ми­фо­ло­гич. си­туа­ции из­ла­га­ют­ся как бы­то­вые, а олим­пий­ские бо­ги пред­ста­ют в об­раз­ах обы­ва­те­лей. Один из приё­мов ко­миз­ма – кон­тра­сты сти­ля: олим­пий­ские бо­ги го­во­рят то сни­жен­но-раз­го­вор­ным, то ора­тор­ски-на­пы­щен­ным язы­ком. Шут­ли­во-ра­цио­на­ли­стич. ин­тер­пре­та­ция ми­фов для Л. – сред­ст­во вы­смеи­ва­ния ри­то­рич. приё­мов и фи­лос. ум­ст­во­ва­ний. И на уров­не мо­ти­вов, и на уров­не сти­ля Л. уме­ло поль­зу­ет­ся лит. ал­лю­зия­ми: на Го­ме­ра и Фео­кри­та в «Мор­ских раз­го­во­рах», на новую ат­ти­че­скую ко­ме­дию в «Раз­го­во­рах ге­тер», на Го­ме­ра и Ари­сто­фа­на в «Раз­го­во­рах в цар­ст­ве мёрт­вых» («Νεϰριϰοὶ διάλογοι»).

Ха­рак­тер­ной осо­бен­но­стью ря­да про­из­ве­де­ний Л. яв­ля­ет­ся фан­та­сти­ка. Ге­рой диа­ло­га «Ика­ро­ме­нипп» («’Ιϰαρομένιππος», ок. 161), не най­дя ис­ти­ны у фи­ло­со­фов на Зем­ле, от­прав­ля­ет­ся ис­кать её на не­бе, по­доб­но Ика­ру, с по­мощью крыль­ев по­па­да­ет на Лу­ну, а за­тем ока­зы­ва­ет­ся в гос­тях у са­мо­го Зев­са. Часть дей­ст­вия «Прав­ди­вой ис­то­рии» («’Αληϑῆ διηγήματα», ок. 170) – па­ро­дии на по­пу­ляр­ные во вре­ме­на Л. ро­ма­ны о пу­те­ше­ст­ви­ях в да­лё­кие стра­ны – так­же про­ис­хо­дит на Лу­не, ку­да под­нят ги­гант­ским смер­чем ко­рабль с пу­те­ше­ст­вен­ни­ка­ми, за­плыв­ший за Гер­ку­ле­со­вы стол­бы. Мо­ре­пла­ва­те­ли ста­но­вят­ся уча­ст­ни­ка­ми войн ме­ж­ду жи­те­ля­ми Лу­ны и Солн­ца, вой­ска ко­то­рых со­сто­ят из эк­зо­тич. су­ществ: трёх­го­ло­вые кор­шу­ны, «тра­во­кры­лы» с рас­те­ния­ми вме­сто опе­ре­ния, ги­гант­ские на­се­ко­мые (бло­хи ве­ли­чи­ной «в две­на­дцать сло­нов», пау­ки раз­ме­ром с ост­ров и т. п.). К фан­та­стич. на­прав­ле­нию от­но­сят и юмо­ри­стич. по­весть «Лу­кий, или Осёл» («Λούϰιος ἢ ὄνος»), рас­ска­зы­ваю­щую о чу­дес­ном пре­вра­ще­нии мо­ло­до­го че­ло­ве­ка в ос­ла (су­ще­ст­ву­ет мне­ние, что имен­но Л., а не Лу­кию Патр­ско­му, как счи­та­лось дол­гое вре­мя, при­над­ле­жит пер­вен­ст­во в раз­ра­бот­ке сю­же­та, ко­то­рый лёг в ос­но­ву ро­ма­на Апу­лея «Ме­та­мор­фо­зы»).

Род­ным язы­ком Л. счи­та­ет­ся ара­мей­ский, гре­че­ским он ов­ла­дел в шко­ле. При этом со­чи­не­ния Л., при­вер­жен­ца ат­ти­киз­ма, от­ли­ча­ют­ся изя­ще­ст­вом и бо­гат­ст­вом лек­си­ки, про­зрач­но­стью син­так­си­са. Про­из­ве­де­ния Л. ока­за­ли боль­шое влия­ние на твор­че­ст­во гу­ма­ни­стов и ли­те­ра­ту­ру эпо­хи Про­све­ще­ния. От­зву­ки его са­ти­ры слыш­ны в диа­ло­гах У. фон Гут­те­на, в «По­хва­ле глу­по­сти» Эраз­ма Рот­тер­дам­ско­го. «Прав­ди­вая ис­то­рия» ста­ла про­об­ра­зом са­ти­рич. фан­та­сти­ки у Ф. Раб­ле и Дж. Свиф­та.