МАНН

МАНН (Mann) То­мас (Па­уль То­мас) (6.6.1875, Лю­бек – 12.8.1955, Кильх­берг под Цю­ри­хом), нем. пи­са­тель. Брат Г. Ман­на, отец К. Ман­на. В 1893 вме­сте с семь­ёй пе­ре­ехал в Мюн­хен; сле­дуя се­мей­ным тра­ди­ци­ям, на­чал ра­бо­тать в стра­хо­вом об­ще­ст­ве. В ка­че­ст­ве воль­но­слу­ша­те­ля по­се­щал Мюн­хен­ский тех­нич. ун-т; 1896–98 вме­сте с Г. Ман­ном про­вёл в Ита­лии. С 1894 – в ре­дак­ции са­ти­рич. ж. «Simpli­cis­si­mus» (в 1898–99 редактор). В на­ча­ле 1-й ми­ро­вой вой­ны М. под­дер­жал ми­ли­та­ри­ст­ский курс имп. Виль­гель­ма II, что при­ве­ло к раз­ры­ву с Г. Ман­ном [пуб­ли­ци­стич. сб. «Раз­мыш­ле­ния апо­ли­тич­но­го» («Betrachtungen eines Unpo­li­tischen», 1918, час­тич­ный рус. пер. 2008)]. В на­ча­ле 1920-х гг. М. вер­нул­ся к ли­бе­раль­ным взгля­дам [«О не­мец­кой рес­пуб­ли­ке» («Von deutscher Re­pub­lik», 1923)], в свя­зи с чем про­изош­ло при­ми­ре­ние брать­ев. На ру­бе­же 1920–1930-х гг. М. ак­тив­но про­тес­то­вал про­тив на­сту­паю­ще­го фа­шиз­ма и в пуб­ли­ци­стич. об­ра­ще­ни­ях к нем. и ев­роп. об­ще­ст­вен­но­сти [речь «При­зыв к ра­зу­му» («Appell an die Vernunft», 1930)], и в ху­дож. про­зе [но­вел­ла «Ма­рио и вол­шеб­ник» («Mario und der Zauberer», 1930, рус. пер. 1956)]. По­сле при­хо­да к вла­сти на­цио­нал-со­циа­ли­стов (1933) М. ос­тал­ся в эмиг­ра­ции в Швей­ца­рии, где его дом стал при­ста­ни­щем для мно­гих бе­жен­цев из Гер­ма­нии. В 1938 М. с семь­ёй пе­ре­ехал в США, пре­по­да­вал в Прин­стон­ском ун-те, с 1941 жил в Ка­ли­фор­нии. Во вре­мя 2-й ми­ро­вой вой­ны по при­гла­ше­нию Би-Би-Си вы­сту­пал с ан­ти­фа­ши­ст­ски­ми ра­дио­об­ра­ще­ния­ми к со­оте­че­ст­вен­ни­кам в Гер­ма­нии. В 1944 при­нял амер. гра­ж­дан­ст­во, од­на­ко по­сле об­ви­не­ния в по­соб­ни­че­ст­ве ком­му­ни­стам (1951) вер­нул­ся в Ев­ро­пу и про­вёл по­след­ние го­ды жиз­ни под Цю­рихом.

Де­бю­ти­ро­вал в пе­ча­ти рас­ска­зом «Пад­шая» («Gefallen», 1894). Пер­вая кн. – сб. но­велл «Ма­лень­кий гос­по­дин Фри­де­ман» («Der kleine Herr Friedemann», 1898). Ши­ро­кую из­вест­ность при­нёс М. его пер­вый ро­ман «Буд­ден­бро­ки» («Bud­denbrooks», 1900, опубл. Bd 1–2, 1901, рус. пер. 1910). Жи­во­пи­суя «упа­док од­ной се­мьи» (под­за­го­ло­вок ро­ма­на) ган­зей­ско­го го­ро­да Лю­бе­ка на про­тя­же­нии че­ты­рёх по­ко­ле­ний, М. про­сле­жи­ва­ет, как прак­тич­ное и пол­ное сил пред­при­ни­ма­тель­ст­во при­хо­дит к без­дея­тель­но­сти, ху­дож. утон­чён­но­сти и ас­те­нич­но­му рас­тво­ре­нию в ду­хе му­зы­ки. В ка­че­ст­ве ма­те­риа­ла М. ши­ро­ко ис­поль­зо­вал ис­то­рию сво­ей се­мьи и её ок­ру­же­ния, из-за че­го мно­гие со­вре­мен­ни­ки вос­при­ня­ли ро­ман как ка­ри­ка­ту­ру и па­ск­виль. Тем не ме­нее ро­ман пред­став­ля­ет со­бой обоб­щаю­щее ис­сле­до­ва­ние кри­зис­ной эво­лю­ции бур­жу­аз­но­го об­ще­ст­ва в Гер­ма­нии 19 в., в ос­но­ву ко­то­ро­го лег­ли фи­лос. идеи А. Шо­пен­гау­эра, Ф. Ниц­ше (во­ля как ос­но­ва жиз­не­дея­тель­но­сти) и эс­те­ти­ка и куль­ту­ро­ло­гия Р. Ваг­не­ра. Под­хва­тив тра­ди­ции нем. бюр­гер­ско­го ро­ма­на, скан­ди­нав­ской се­мей­ной са­ги, про­зы Л. Н. Тол­сто­го, М. впер­вые вы­вел нем. со­ци­аль­ную про­зу на уро­вень ми­ро­вой литера­туры. В «Буд­ден­бро­ках» в пол­ной ме­ре про­явил­ся свое­об­раз­ный стиль М.-ро­ма­ниста: эпич. об­стоя­тель­ность и ню­ан­си­ро­ван­ные сме­ны рит­ма по­ве­ст­во­ва­ния, ок­ра­шен­но­го тон­кой иро­ни­ей; вы­ра­зитель­ная де­та­ли­за­ция об­ра­зов, со­че­та­ние бы­то­вых и сим­во­лических лейт­мо­ти­вов.

Как са­ти­ра на герм. им­пе­рию был вос­при­нят и под­верг­нут кри­ти­ке вто­рой ро­ман М. – «Его Ко­ро­лев­ское вы­со­че­ст­во» («Königliche Hoheit», 1909, рус. пер. 1910), со­че­таю­щий ав­то­био­гра­фич. (же­нить­ба на Ка­та­ри­не Прин­гс­хайм) и ак­ту­аль­ные ис­то­ри­ко-по­ли­тич. (виль­гель­мов­ская Гер­ма­ния ру­бе­жа 19 и 20 вв.) мо­мен­ты, ска­зоч­ные мо­ти­вы (пре­об­ра­же­ние прин­ца, ищу­ще­го свою воз­люб­лен­ную). В по­сле­дую­щие го­ды М. об­ра­тил­ся к ма­лой про­зе. Про­бле­ма от­но­ше­ний ху­дож­ни­ка и об­ще­ст­ва за­тро­ну­та в но­вел­лах «Три­стан» («Tristan», 1903), «То­нио Крё­гер» («Tonio Kröger», 1903), а так­же «Смерть в Ве­не­ции» («Der Tod in Venedig», 1913, рус. пер. 1915; эк­ра­ни­за­ция Л. Вис­кон­ти, 1971), гл. ге­рой ко­то­рой, пи­са­тель Ашен­бах, пред­ста­ёт жерт­вой соб­ст­вен­но­го свер­ху­тон­чён­но­го эс­те­тиз­ма. В «Смер­ти в Ве­не­ции» с наи­боль­шей от­кро­вен­но­стью про­зву­ча­ла эро­тич. те­ма, в бо­лее при­глу­шён­ной фор­ме про­хо­дя­щая че­рез всё твор­че­ст­во М. и, как сви­де­тель­ст­ву­ют днев­ни­ки пи­са­те­ля, за­ни­мав­шая его на про­тя­же­нии всей жиз­ни.

Наи­бо­лее зна­чи­мым лит. про­из­ве­де­ни­ем 1920-х гг. стал уп­ро­чив­ший сла­ву М. ро­ман «Вол­шеб­ная го­ра» («Der Zau­berberg», 1924, рус. пер. 1959), в ко­то­ром М. пред­ла­га­ет свой от­вет на во­прос, ка­ким об­ра­зом пре­крас­ная эпо­ха де­ка­дент­ско­го эс­тет­ст­ва ру­бе­жа 19–20 вв. за­кон­чи­лась ка­та­ст­ро­фой ми­ро­вой вой­ны. Пре­бы­ва­ние на вы­со­ко­гор­ном швейц. ку­рор­те в Да­во­се в 1912 ста­ло для М. от­прав­ной точ­кой для соз­да­ния про­из­ве­де­ния, по­гру­жаю­ще­го чи­та­те­ля в пе­ре­жи­ва­ние «та­ин­ст­ва вре­ме­ни», бо­лез­ни и смер­ти как фун­да­мен­таль­ных фе­но­ме­нов че­ло­ве­че­ско­го бы­тия. За­те­рян­ный в го­рах, ото­рван­ный от все­го ми­ра са­на­то­рий, в ко­то­рый по­па­да­ет ге­рой кни­ги, мо­ло­дой нем. ин­же­нер Ганс Кас­торп, ока­зы­ва­ет­ся сво­его ро­да ков­че­гом, в ко­то­ром в ми­ниа­тю­ре пред­став­ле­ны осн. тен­ден­ции ев­роп. куль­ту­ры нач. 20 в. «Вол­шеб­ная го­ра» – син­тез тра­ди­ций ев­роп. ро­ма­на вос­пи­та­ния (вос­при­ня­то­го с не­ма­лой до­лей иро­нии), идео­ло­гич. ро­ма­на 19 в. (пре­ж­де все­го по­ли­фо­нич. ро­ма­на Ф. М. Дос­то­ев­ско­го), но так­же и муз. дра­ма­тур­гии Р. Ваг­не­ра: М. вы­страи­ва­ет ро­ман как «ком­плекс взаи­мо­свя­зан­ных по за­ко­нам му­зы­ки идей», как «спле­те­ние тем, в ко­то­ром идеи иг­ра­ют роль му­зы­каль­ных мо­ти­вов» («Вве­де­ние к "Вол­шеб­ной го­ре"», док­лад М. для сту­ден­тов Прин­стон­ско­го ун-та, 1939).

1930–40-е гг. – вре­мя наи­бо­лее ин­тен­сив­ной творч. дея­тель­но­сти М. В ус­ло­ви­ях борь­бы с на­циз­мом прак­ти­че­ски всё, на­пи­сан­ное им, вос­при­ни­ма­лось как часть ан­ти­фа­ши­ст­ской дея­тель­но­сти. В ин­декс за­пре­щён­ных пра­ви­тель­ст­вом Б. Мус­со­ли­ни бы­ла сра­зу по вы­хо­де вклю­че­на но­вел­ла «Ма­рио и вол­шеб­ник», в ко­то­рой по­ка­за­на жизнь ма­лень­ко­го итал. ку­рор­та в ус­ло­ви­ях ан­ти­на­род­но­го ре­жи­ма. Так про­изош­ло и с ро­ма­ном «Лот­та в Вей­ма­ре» («Lotte in Weimar», 1939, рус. пер. 1957), в ос­но­ве ко­то­ро­го – око­ло­ли­те­ра­тур­ный анек­дот о слу­чай­ной встре­че пре­ста­ре­ло­го И. В. Гё­те с Шар­лот­той Буфф-Ке­ст­нер (по­слу­жив­шей про­то­ти­пом ге­рои­ни «Стра­да­ний юно­го Вер­те­ра») в Вей­ма­ре в 1816. С изящ­ной иро­ни­ей М. раз­би­ва­ет на­цио­на­ли­стич. культ Гё­те и по­ка­зы­ва­ет ис­тин­ное ве­ли­чие че­ло­ве­ка, об­ре­чён­но­го на су­ще­ст­во­ва­ние в об­ра­зе жи­во­го клас­си­ка в убо­гом ок­ру­же­нии кар­ли­ко­во­го дво­ра. Эту кни­гу трак­то­ва­ли в Гер­ма­нии во вре­мя вой­ны (ко­гда она рас­про­стра­ня­лась под­поль­но) как от­вет на по­пыт­ки на­ци­ст­ской про­па­ган­ды ис­поль­зо­вать в сво­их це­лях на­сле­дие нем. клас­си­ки.

Ро­ман-тет­ра­ло­гия «Ио­сиф и его бра­тья» («Joseph und seine Brüder», Bd 1–2, 1933–43, рус. пер. 1968) – са­мое мас­штаб­ное про­из­ве­де­ние М. Эпич. мас­тер­ст­во М. по­зво­ли­ло ему раз­вер­нуть ла­ко­нич­ный эпи­зод Кни­ги Бы­тия в про­ни­зан­ную глу­бин­ной сим­во­ли­кой кар­ти­ну че­ло­ве­че­ско­го су­ще­ст­во­ва­ния. Рас­ска­зы­вая «о ро­ж­де­нии "я" из пер­во­быт­но­го кол­лек­ти­ва» (док­лад М. «Ио­сиф и его бра­тья», 1942), ре­кон­ст­руи­руя древ­нее соз­на­ние и про­цесс ста­нов­ле­ния мо­но­те­из­ма, М., в про­ти­во­вес ир­ра­цио­на­ли­с­тич. вер­си­ям ожив­ле­ния ми­фа, от­стаи­ва­ет ра­цио­наль­ную и гу­ма­ни­стич. со­став­ляю­щую из­на­чаль­ных об­ра­зов, ле­жа­щих в ос­но­ве че­ло­ве­че­ско­го мыш­ле­ния и дея­тель­но­сти.

На­ча­тый ещё в 1943 ро­ман «Док­тор Фау­стус» («Doktor Faustus», 1947, рус. пер. 1959) вос­при­ни­мал­ся са­мим ав­то­ром как ито­го­вое про­из­ве­де­ние, при­зван­ное ос­мыс­лить глу­бо­чай­ший со­ци­аль­ный и куль­тур­ный кри­зис, ох­ва­тив­ший Ев­ро­пу. Ис­то­рия гл. ге­роя, вы­мыш­лен­но­го ком­по­зи­то­ра Ад­риа­на Ле­вер­кю­на, при­чуд­ли­во ук­ла­ды­ва­ет­ся в по­ток ис­то­рич. со­бы­тий в Гер­ма­нии 20 в., по­сто­ян­но пе­ре­кли­ка­ясь со ста­рин­ной ле­ген­дой о док­то­ре Фау­сте, за­клю­чив­шем до­го­вор с дья­во­лом. Ду­хов­ная и фи­зич. ка­та­ст­ро­фа ге­роя, его су­ма­сше­ст­вие и смерть сов­па­да­ют с на­сту­п­ле­ни­ем нем. фа­шиз­ма и на­ча­лом 2-й ми­ро­вой вой­ны, сим­во­ли­зи­руя сла­бость по­зи­ций совр. ин­тел­лек­туа­ла и его от­вет­ст­вен­ность за со­ци­аль­но-по­ли­тич. ка­та­ст­ро­фы ис­то­рии. Ро­ман на­сы­щен фи­ло­соф­ски­ми (Ф. Ниц­ше), ли­те­ра­тур­ны­ми (Ф. М. До­с­то­ев­ский) и му­зы­каль­ны­ми (А. Шён­берг) ал­лю­зия­ми.

В ро­ма­не «Из­бран­ник» («Der Erwähl­te», 1951), как и в «Ио­си­фе и его брать­ях», М. ре­ша­ет за­да­чу пе­ре­но­са древ­ней ле­ген­ды в эпич. про­стран­ст­во ро­ма­на: об­ра­ща­ясь к ср.-век. ис­то­рии (из­вест­ной во мно­гих ва­ри­ан­тах, в ча­ст­но­сти в об­ра­бот­ке Гарт­ма­на фон Ауэ) о «доб­ром греш­ни­ке», ис­ку­паю­щем грех ин­це­ста, он соз­да­ёт иро­ни­че­ское, про­ни­зан­ное ал­лю­зия­ми (мо­ти­вы кур­ту­аз­но­го эпо­са, «Песнь о Ни­бе­лун­гах», «Пар­ци­фаль» Воль­ф­ра­ма фон Эшен­ба­ха и др.) по­ве­ст­во­ва­ние, «с улыб­кой па­ро­ди­рую­щее бла­го­чес­ти­вую ста­ри­ну». В не­за­вер­шён­ном ро­ма­не «При­зна­ния аван­тю­ри­ста Фе­лик­са Кру­ля» («Bekenntnisse des Hoch­stap­lers Felix Krull», 1954, рус. пер. 1956) М. воз­вра­ща­ет­ся к од­ной из сво­их ран­них но­велл, раз­вёр­ты­вая её сю­жет в по­ве­ст­во­ва­ние в ду­хе плу­тов­ско­го ро­ма­на.

М. на про­тя­же­нии всей жиз­ни был ак­тив­ным пуб­ли­ци­стом. В сво­их мно­го­числ. эс­се он от­кли­кал­ся на те­ку­щие по­ли­тич. со­бы­тия, на­хо­дя по­рой па­ра­док­саль­ный взгляд на про­бле­му [«Брат Гит­лер» («Bruder Hitler», 1938)], ос­мыс­лял но­вые на­уч. тен­ден­ции (пси­хо­ана­лиз), ана­ли­зи­ро­вал про­цесс лит. твор­че­ст­ва и ме­сто пи­са­те­ля в об­ще­ст­ве, раз­мыш­лял об ак­ту­аль­но­сти ху­дож. и фи­лос. на­сле­дия Гер­ма­нии 18–19 вв., по­сто­ян­но воз­вра­ща­ясь к фи­гу­рам И. В. Гё­те, Р. Ваг­не­ра, Ф. Ниц­ше. В ав­то­био­гра­фич. со­чи­не­ни­ях [«Ис­то­рия "Док­то­ра Фау­сту­са". Ро­ман од­но­го ро­ма­на» («Die Entste­hung des Doktor Faustus. Roman eines Romans», 1949)], стать­ях и док­ла­дах о сво­их про­из­ве­де­ни­ях М. рас­кры­вал чи­та­те­лям осо­бен­но­сти собств. твор­че­ст­ва.

М. при­знан круп­ней­шим нем. про­заи­ком 20 в. Со­хра­нив жи­вую связь с тра­ди­ци­ей нем. гу­ма­ни­стич. ми­ро­ос­мыс­ле­ния и нем. клас­си­ки, он обо­га­тил нем. ли­те­ра­ту­ру опы­том дру­гих ев­роп. ли­те­ра­тур. Раз­ви­вая жан­ры ро­ма­на (в т. ч. фи­ло­соф­ско­го) и но­вел­лы, М. соз­дал собств. ма­не­ру по­ве­ст­во­ва­ния, в ко­то­ром эпич. дис­тан­ци­ро­ван­ность, объ­ек­тив­ность не­раз­рыв­но сли­ты с «ду­хом иро­нии» [«Ис­кус­ст­во ро­ма­на» («Die Kunst des Romans», 1939)]. По­ве­ст­во­ват. тех­ни­ка М. – сви­де­тель­ст­во не­пре­хо­дя­щей ак­ту­аль­но­сти фи­гу­ры рас­сказ­чи­ка, за­став­ля­ю­ще­го чи­та­те­ля пе­ре­жи­вать соз­дан­ную им ре­аль­ность, от­кры­ваю­ще­го но­вый взгляд на мир про­шло­го и на­стоя­ще­го. Про­из­ве­де­ния М. пе­ре­ве­де­ны на все осн. язы­ки ми­ра.

Но­бе­лев­ская пр. (1929).